АХМАТОВА Анна Андреевна

(наст. фам. Горенко) [ 11 ( 2 3 ) . 6 . 1 8 6 9 , с. Большой Фонтан близ Одессы – 5.3.1966, Домодедово, под Москвой; похоронена в пос. Комарово под Ленинградом], поэтесса. Отец Андрей Антонович Горенко был инженером-механиком флота, капитаном 2-го ранга. В 1890 г. семья поселилась в Царском Селе. В столичном Морском ведомстве и учебных заведениях отец занимал различные административные и преподавательские должности. В семье было шес­ теро детей. Отец не вникал в жизнь дома и вскоре ушёл из семьи. К ранним поэтическим занятиям своей дочери относился весьма скептически и раздражённо. По этой причине первая публикация («На руке его много блестящих колец…») в издававшемся Н. Гумилёвым в Париже журнале «Сириус» (1907. No 2) появилась под инициалами А. Г. Затем она придумала себе псевдоним, выбрав фамилию своей прабабки, ведшей род от татарского хана Ахмата. Впоследствии Ахматова рассказывала: «Только семнадцатилетняя шальная девчонка могла выбрать татарскую фамилию для русской поэтессы… Мне потому пришло на ум взять себе псевдоним, что папа, узнав о моих стихах, сказал: «Не срами моё имя». – «И не надо мне твоего имени!» – сказала я…» (Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой // Нева. 1989. No 6. С. 38). В отличие от отца, мать Ахматовой была неизменно чуткой, внимательной к занятиям дочери. Поэтический талант шёл, по-видимому, именно от неё. В родне матери были люди, причастные к литературе. Например, ныне забытая, а когда-то известная Анна Бунина (1794 – 1829) (названная Ахматовой «первой русской поэтессой») приходилась тёткой отцу матери Эразму Ивановичу Стогову, оставившему небезынтересные «Записки», опубликованные в своё время в «Русской старине» (1883. No 1– 8). В Царском Селе Ахматова училась в Мариинской гимназии, а лето обычно проводила вместе с семьёй под Севастополем. Впечатления от Причерноморья впоследствии отразились в различных произведениях, в т. ч. в её первой поэме «У самого моря» (1914). Сильнейшей любовью, духовной и поэтической родиной оставалось до конца жизни Царское Село, неотрывное от имени А. С. Пушкина. Стихи начала писать рано и в девические годы написала их около 200; отдельные стихи, дошедшие до ­нашего времени, относятся к 1904 – 1905 гг. (Памятники культуры. 1979. Л., 1980. С. 140 – 144). В 1903 г. познакомилась с Н. Гумилёвым – он был старше на 3 года и тоже учился в Царскосельской гимназии. Пос­ ле развода родителей Ахматова вместе с матерью переехала в Евпаторию – ей грозил туберкулёз, бывший бичом семьи. Гимназический курс она проходила на дому. Но уже в 1906 – 1907 гг., несколько оправившись, стала учиться в выпускном классе Фундуклеевской гимназии в Киеве, а в 1908 – 1910 гг. – на юридическом отделении Высших женских курсов. Всё это время не переставала писать стихи. Судя по немногим сохранившимся из них, а также по высказываниям самой Ахматовой, на неё оказывали тогда заметное влияние В. Брюсов, А. Блок, несколько позднее – М. Кузмин, а также французские символисты и «проклятые» (П. Верлен, Ш. Бодлер и др.), из прозаиков – К. Гамсун. А. Ахматова и Н. Гумилёв поженились в 1910 г. Весной 1910 г. Ахматова вместе с ним уехала в Париж. Там произошло её знакомство с А. Модильяни, запечатлевшим облик 20-летней Ахматовой в карандашном портрете. После первой публикации в «Сириусе» Ахматова печаталась во «Всеобщем журнале», журнале «Gaudeamus», а также в «Аполлоне». Последняя публикация вызвала сочувственный отклик В. Брюсова (Русская мысль. 1911. No 8). Стихи же в «Аполлоне» вызвали пародию В. П. Буренина (Новое время. 1911. 29 апреля). В том же году состоялось и первое публичное выступление Ахматовой с чтением своих стихов в Общест­ ве ревнителей художественного слова. 50 Получила она и твёрдое одобрение своей поэтической работы от Н. Гумилёва, до того относившегося к стихотворным опытам своей невесты и жены с некоторой сдержанностью и осторожностью. В 1911 г. Ахматова была введена в сос­тав организованного Н. Гумилёвым «Цеха поэтов», где исполняла обязаннос­ти секретаря. В 1912 г. «Цех поэтов» сформировал внутри себя группу акмеис­тов, которая провозгласила в своих манифестах и статьях опору на реалистическую конкретность, начав тем самым творческую полемику с символистами. Появившаяся в 1912 г. первая книга Ахматовой «Вечер» (Санкт-Петербург) не только отвечала требованиям, сформулированным вождями акмеизма Н. Гумилёвым и С. Городецким, но в какой-то степени и сама послужила художественным обоснованием для акмеистических деклараций. Книге предпослал предисловие М. Кузмин, отметивший характерные для ахматовской поэзии черты: острую восприимчивость, приятие мира в его живой, солнечной плоти и – одновременно – внутреннюю трагедийность сознания. Он также подметил в худо­ жест­венном мире Ахматовой и связь конкретных предметов, вещей, «осколков жизни» с «переживаемыми минутами». Сама Ахматова эти особенности своей поэтики связывала с воздействием на неё И. Анненского, которого она называла «учителем» и чей «Кипарисовый ларец» был для неё в те годы настольной книгой. Наиболее чуткие критики (В. Чудовский, Н. Недоброво, В. Жирмунский, Б. Эйхенбаум) указывали на близость Ахматовой к традициям русского реализма, в т. ч. и классической прозы. Акмеистическая эстетика, верность которой Ахматова подчёркивала и в поздние свои годы, противостояла символизму: «Наш бунт против символизма совершенно правомерен, потому что мы чувствовали себя людьми ХХ века и не хотели оставаться в предыдущем…» (Ахматова А. Соч.: в 2 т. М., 1986. Т. 2. С. 248). В 1912 – 1913 гг. Ахматова охотно выступала с чтением стихов в кабаре «Бродячая собака», во Всероссийском литературном обществе, на Высших женских (Бестужевских) курсах, в Тенишевском училище, в здании Городской думы и имела исключительно большой успех. О. Мандельштам запечатлел её облик в стихотворении «Ахматова» («На равнодушных поглядела…») во время её выступления в «Бродячей собаке» в 1912 г. 18 сентября 1912 г. у Ахматовой и Н. Гумилёва родился сын Лев (будущий историк и географ, автор одного из крупнейших достижений XX в. – этнологической теории). Слава Ахматовой после появления «Вечера», а затем «Чёток» (1914) оказалась головокружительной – на какое-то время она явно затмила собою многих своих современников-поэ­ тов. Ахматова была красивейшей женщиной эпохи, пленительной звездой петербургских салонов. То было явление Поэта в облике женщины. О «Чётках» высоко отзывались М. Цветаева («Анне Ахматовой»), В. Маяковский, Б. Пастернак (Воздушные пути. М., 1982. С. 448). Её называли русской Сафо, она сделалась излюбленной моделью для художников (А. М. Зельманова-Чудовская, С. А. Сорин, Н. И. Альтман, О. Л. Делла-Воскардовская и др.), стихотворные посвящения составили антологию «Образ Ахматовой» (Л., 1925), куда вошли произведения А. Блока, Н. Гумилёва, О. Мандельштама, М. Лозинского, В. Шилейко, В. Комаровского, Н. Недоб­ рово, В. Пяста, Б. Садовского. По общему справедливому мнению, Ахматова была несравненным по поэ­ тическому своеобразию художником любви. Её новаторство первоначально проявилось именно в этой традиционно «вечной» теме. И критика, и поэты, и читатели отмечали «загадочность» её лирики; при всём том, что стихи казались страничками писем или оборванными дневниковыми записями, крайнее немногословие, скупость речи оставляли впечатление немоты или перехвата голоса. Перед читателями 1910-х гг., привыкшими к пестроте поэтических групп, к символистским «провалам» и «­безднам», к жеманничанью «дамской» поэзии, к декадентской «распутице», возник художник большой и своеобразной силы. Ахматова в своих стихах, как и в жизни, была очень женственна, но в нежности её поэтического слова выявлялись властность и энергия. Лирика Ахматовой, внешне не похожая ни на чью из современников и ни на чью из предшественников, была, тем не менее, достаточно глубоко укоренена в русской классике. С появлением «Белой стаи» (1917) стало ясно, что лирическая тема у Ахматовой была шире и многозначнее обозначенных конкретных ситуаций. В стихи Ахматовой входила эпоха. Уже редко кто по привычке мог назвать Ахматову поэтом «несчастной любви»: в стихах, предшествовавших «Чёткам», и особенно после выхода этой книги возник иной масштаб. О. Мандельштам в это время писал: «Голос отречения крепнет всё более и более в стихах Ахматовой», «…в нас­тоящее время её поэзия близится к тому, чтобы стать одним из символов величия России» (День поэзии. М., 1981. С. 196). Одним из первых, кто не только увидел этот новый масштаб, но и объяснил его, предугадав едва ли не весь будущий путь Ахматовой, был Н. В. Недоброво (Анна Ахматова // Русская мысль. 1915. No 7). Он отметил не только трагедийность её мироощущения, но и внутреннюю мужественность – это наблюдение Ахматова особенно ценила. Об органичной твёрдости её души и стиха никто до Н. В. Недоброво не говорил, лишь привычно отмечали её пресловутую хрупкость и надломленность. Как показала вся дальнейшая жизнь, давшая литературе «Реквием» и «Поэму без героя», – трагедийность и мужественность были главными свойствами её поэтичес­ кого таланта. После революции Ахматова издала сборник «Подорожник» (1921), «Anno Domini MCMXXI» (1921). В отличие от многих своих друзей и знакомых она не эмигрировала. Знаменитой стала её поэтическая инвектива «Мне голос был. Он звал утешно…» (1917), подтверждённая через пять лет замечательным стихотворением такого же смысла: «Не с теми я, кто бросил землю…» (1922). Часть эмиг­ рации отнеслась к этим стихам с большим раздражением. Стали говорить об упадке её таланта, о литературном конце поэта. Но и в своей стране Ахматова пос­ле революции не находила должного понимания: в глазах многих она оставалась поэтом старой России, «обломком империи». Эта версия преследовала Ахматову всю жизнь – вплоть до печально известного Постановления ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград» (1946). Несмотря на разного рода идеологи­ ческие запреты, поэтическая работа Ахматовой никогда не прерывалась, и песенный дар не покидал поэтессу. Ахматова всегда резко протестовала против того, чтобы её «замуровывали» в ­1910-е гг. На протяжении последних четырёх десятилетий она много занималась пушкинской эпохой, в т. ч. и архитектурой Петербурга; зарождался её исследовательский интерес к Пушкину, и работы Ахматовой в этой области – «Последняя сказка Пушкина», «Сказка о золотом петушке», «Адольф» Бенжамена Констана в творчестве Пушкина», «Каменный гость» Пушкина», «Гибель Пушкина», «Александрина», «Пушкин и Невское взморье» и др. (Ахматова А. О Пушкине: Статьи и заметки. Л., 1977) – были высоко оценены авторитетными учёными-пушкинистами. 1930-е гг. были в жизни Ахматовой временем тяжелейших испытаний. Приближалась мировая война. Предвоенные стихи (1924 – 1940 гг.), собранные в «Тростнике» и «Седьмой книге» (сборники подготавливались поэтессой, но отдельно изданы не были), свидетельствуют о расширении диапазона лирики поэта. Трагедийность вбирает в себя беды и страдания миллионов людей, ставших жертвами террора и насилия в её собственной стране. Репрессии коснулись и её семьи: был арестован и сос­ лан сын. «Муж в могиле, – сын в тюрьме / Помолитесь обо мне…» («Реквием»). Народная трагедия, ставшая и её личной бедой, давала новые силы ахматовской Музе. В 1940 г. Ахматова написала поэ­муплач «Путём всея земли» (начата в марте 1940 г., впервые опубликована целиком в 1965 г.). Эта поэма – с образом похоронных саней в центре, с ожиданием смерти, с колокольным звоном Китежа – непосредственно примыкает к «Реквие­ му», создававшемуся на протяжении всех 1930-х гг. «Реквием» гениально выразил великую народную трагедию; по своей поэтической форме «Реквием» близок к народному причету. «Сотканный» из простых слов, «подслушанных», как писала Ахматова, в тюремных очередях, он с потрясающей поэтической и гражданской силой передал и время, и страдающую душу народа. «Реквием» не был известен ни в 1930-е гг., ни много позже (опубликован в 1987 г.), как, впрочем, не были известны сопутствовавшие ему «Черепки» и многие другие произведения поэтессы. В годы Великой Отечественной вой­ ны, эвакуировавшись из осаждённого Ленинграда в начале блокады, Ахматова интенсивно работала. Широко известными стали её патриотические стихи «Клятва» (1941), «Мужество» (1942): «Час мужества пробил на наших часах, / И мужество нас не покинет». В Чистополе Ахматова пробыла несколько дней в октябре 1941 г. проездом в Ташкент в эвакуацию, прибыв сюда 19 октября (по другой версии – днём раньше) вмес­те с Б. Л. Пастернаком и К. А. Фединым и уехав отсюда с Л. К. Чуковской 24 октяб­ря (по другим источникам – 28 октября). Настроения и чувства дней эвакуации нашли выражение в «Поэме без героя», где угадываются и чистопольские впечатления. Все военные годы и позже, вплоть до 1964 г., шла напряжённая работа над «Поэ­мой без героя», которая стала цент­ ральным произведением в её творчестве. Это широкое полотно эпико-лирического плана, где Ахматова воссоздала эпоху «кануна», возвращаясь памятью в 1913 г. Возникает предвоенный Петербург с характерными приметами того времени; появляются, наравне с автором, фигуры Блока, Шаляпина, О. Глебовой-Судейкиной (в образе Путаницы-Психеи, бывшей одной из её театральных ролей), Маяковского и др. Ахматова судит эпоху, «пряную» и «гибельную», грешную и блес­ тящую, а заодно и себя вместе с нею. Поэма широка по размаху времени – в её эпилоге возникает мотив воюющей с фашизмом России; она многопланова и многослойна, исключительно сложна по своей композиции и подчас зашифрованной образности. В ней с полной силой выразился историзм мышления А. Ахматовой. В 1946 г. известное постановление «О журналах «Звезда» и «Ленинград» вновь лишило А. Ахматову возможности печататься, но поэтическая работа, по её словам, никогда не прерывалась. Пос­ тепенно происходило, хотя и медленно, возвращение на печатные страницы, и её стихи вновь вызывали восхищение своей художественной силой и неувядающей свежестью слова. В 1964 г. в Италии ей была вручена премия «Этна Таормина», а в 1965 г. в Оксфорде присуждена почётная докторская степень. Последней книгой Ахматовой оказался большой сборник «Бег времени» (1965), ставший главным поэтическим событием того года и открывший многим читателям весь огромный творческий путь поэтессы – от «Вечера» до «Комаровских набросков» (1961). Подлинным триумфом в посмертной судьбе Ахматовой стал её 100-летний юбилей, широко отмеченный страной и – по решению ЮНЕСКО – во всём мире. Ахматова – классик русской литературы. Впервые в лирике, в любовной мольбе так мощно зазвучала эпоха. Неповторимы масштабность поэтической личности Ахматовой, её тончайший и всегда открытый многообразным звукам мира художнический слух, её воспалённая совесть. Творчество Ахматовой, связанное с исканиями и достижениями мировой поэзии XX в., в т. ч. и поэтичес­ ким авангардизмом, продолжившее новаторские пути в словесном искусстве, является вместе с тем живым продолжением национальной русской литературы, оно прочно и глубоко укоренено в ней.

Powered by BetterDocs

Оставить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *